[03.07.2023] Сергей Худиев: «Что означают разговоры о вывозе святынь из лавры на Запад»
Служба внешней разведки России со ссылкой на главу ведомства Сергея Нарышкина сообщила, что Украина и ЮНЕСКО договорились вывезти ценности из Киево-Печерской лавры, в том числе мощи почитаемых святых, чтобы передать их музеям Германии, Италии, Франции и Ватикана под предлогом «спасения от ракетных ударов со стороны РФ».
Мы не располагаем подробностями, от кого и как это стало известно; ЮНЕСКО, со своей стороны, утверждает, что «не участвует в передаче культурных ценностей, упомянутых в заявлении».
Но мы можем предположить, что украинские власти пытались провернуть нечто подобное, и именно огласка привела к тому, что дело забуксовало. Что мог бы означать вывоз лаврских святынь?
Пластина жертвенника (1768 г.) Успенского собора Киево-Печерской лавры
РИА Новости/Григорий Василенко
Вывоз почитаемых реликвий имеет гораздо большее значение, чем перемещение ценных музейных экспонатов. В отличие от, скажем, египетских саркофагов или античных портретов, святыни лавры — часть живой религиозной и культурной традиции.
Их значение, возможно, трудно понять извне, но можно привести ряд приблизительных аналогий. В некоторых семьях есть бережно хранимые семейные реликвии — вещи, которые принадлежали предкам поколения назад. Они напоминают людям об их укорененности в истории, об их принадлежности той цепочке поколений, которая привела к ним и продолжится через них. Забрать эти реликвии — значит нанести удар по идентичности семьи.
Другой пример — национальные реликвии. Например, первая рукопись декларации о создании государства, которую лично подписали его основатели. Меч, принадлежавший герою, который стоял у истоков страны. Корона древних правителей. Эти вещи могут не быть выдающимися предметами искусства, но они имеют большое символическое значение для соответствующего народа.
Они говорят об историческом преемстве — этот предмет хранится здесь через все поколения, через все потрясения национальной истории.
Религиозные реликвии имеют еще одно, и в глазах верующих людей более важное, измерение — они создают общее пространство веры и молитвы.
Например, уже в Ветхом Завете (4 Царств 2:12–14) мы читаем, как пророк Елисей унаследовал милоть (плащ) пророка Илии, и этот материальный предмет знаменовал те духовные дары, которые передал ему Илия.
Православная церковь есть Церковь священного Предания, ее вера передается от поколения к поколению, и частью того, что передается, являются святыни. Это предметы, связанные с жизнью святых, иконы, перед которыми они совершали молитву, их честные мощи (телесные останки).
Они составляют материальное, осязаемое проявление того невидимого потока, который течет через века и в котором своей верой и молитвой пребывает и нынешнее поколение верующих.
Удалить эти святыни из лавры — под тем или иным предлогом — значит нарушить нормальное течение этого потока. Конечно, остановить его нельзя, это не удалось даже большевикам. Но попытаться-то можно.
И мы можем подумать о мотивах, которые могли бы стоять за такой попыткой вывоза. Тезис, что святыни находятся в опасности из-за боевых действий, конечно, выглядит совершенно неправдоподобным: никто не собирается обстреливать лавру, а вероятность, что святыни будут поражены случайно, крайне невелика.
Обычно почитаемые святыни во времена испытаний никуда не вывозились. Напротив, они должны были оставаться с народом как важные для его ободрения, как символы его духовной и исторической идентичности. Более того, их вывоз четко обозначал бы определенное к ним отношение — именно как к музейным экспонатам, которые для тех, кто принимает такое решение, не имеют ни национально-исторического, ни духовного значения.
Их вывоз, однако, может рассматриваться кем-то как удачный ход в борьбе с Украинской православной церковью, которую власти стремятся изгнать из Киево-Печерской лавры. Святыни привлекают паломников, и с их устранением поток верующих в лавру, как можно ожидать, сократится, и выгнать монашествующих будет легче.
Государственная ПЦУ, которой теоретически можно было бы передать комплекс лавры, не сможет поддерживать в ней духовную жизнь. У нее просто нет достаточного числа монахов, так что ей лаврские святыни без особой надобности. Чиновники давно уже говорили о превращении лавры в музей.
А вывоз экспонатов из музея — тем более, как утверждается, временно — можно представить чем-то вполне невинным. Западные музеи не будут вникать в тонкости отношений власти и Украинской церкви и охотно их примут.
Действия властей тут могут выглядеть (в их собственных глазах) вполне рациональными. А если они покажут, что это не их святыни и не их идентичность, — так это было ясно и раньше.
Другое дело, что поднявшийся скандал может побудить всех участников проекта отказаться от идеи. Возможно, до западных музеев дойдет, что они тут скорее выступят соучастниками грабежа и разорения исторического монастыря, чем спасителями реликвий от опасностей.
Реакция ЮНЕСКО на это, скорее всего, и указывает.